#RC_Дата #RC_Творцы
20 августа 1890 года родился Говард Филлипс Лавкрафт.
Маленький мальчик в доме живёт,
Маленький мальчик спатки идёт.
Во сне разверзлись врата кровавого ада —
Не вырвется мальчик оттуда.
На утро проснулся, спешит записать,
Холодного пота смахивает град...
Будильник звенит, проснулся опять,
Сна всё не заканчивался ад.
Примерно так можно охарактеризовать всё детство маленького Говарда. Не по годам развитый ум постоянно подвергался ударам судьбы: крайне слабое здоровье, отца забирают в психиатрическую лечебницу, мальчика постоянно преследуют кошмары, ужасно детальные, от которых Говард не мог избавиться, умирает любимый дед, затем вынужденный переезд из родного дома, в ту же лечебницу что и отца до этого забирают мать, пойти в школу не получается из-за того же слабого здоровья...
Редко выезжая из своего дома, Лавкрафт узнавал мир по книгам, газетам, и журналам, общаясь с друзьями и коллегами близких к американским академическим кругам родных, вёл активную переписку. Одним из постоянных корреспондентов был, кстати, Роберт Говард.
Практически всю свою жизнь Лавкрафт провёл в уединённом поместье в глуши Новой Англии. Тихий, и местами даже пасторальный, край, с живыми традициями и отсутствием другой жизни. Сам Лавкрафт, закованный в своём болезненном теле, погружённый в предсмертную дрёму полу-аристократии американской глубинки (где всё ещё жили в середине XIX века). Яркий представитель своей социальной среды, которая, безотносительно личных опыта и взглядов формировала соответствующий фон мнений, Лавкрафт оценил и пережил силу традиций на себе. Обладая большим кругозором, но слабо сформированным мировоззрением, Лавкрафт в молодости попал в достаточно типичную ловушку превалирования позы над позицией, когда сказать громкое слово было важнее, чем задуматься о последствиях. Погружённый в перманентный шум оголтелой и агрессивной расистской риторики, с воспитанием, и, самое главное, образом жизни Лавкрафта, он мало чем отличался от остальных американцев в своих взглядах. Чем он отличался – так это тем, что за счёт накопления личного опыта, сумел отойти от архитипичных расистских представлений американского обывателя.
Говоря же о творчестве Лавкрафта необходимо отметить, что далеко не в одних лишь кошмарных снах было вдохновение его творчества; совершенно очевидно, что он перерабатывал часть типичного для рыбацких городков и приморского района Нью-Йорка фольклора, ходившего среди моряков. То же самое можно сказать и про небольшие транзитные городки на удалении от моря. В теме Древних, посвящённых им культах, и т. д., и т. п., Лавкрафт исходил из идеи сверхдревней цивилизации, высоты технологий которой для скудных людских умов — ничто иное, как божественная сила, ну или как минимум магия, вокруг которых сформировались религиозные культы. Другое дело, что Лавкрафт, как настоящая умница, никогда этого прямо бы не признал, и заставлял читателя метаться — и спор о том, что имелось в виду, можно разрешить из исторического контекста написания работ. А именно — двадцатые годы, ко всему прочему, отметились "египетской лихорадкой", всплеском интереса сначала к бронзовому веку Египта, а затем и ко всем исчезнувшим древним цивилизациям, чьи потомки прозябали... прозябали. Египет, майя, инки, ацтеки, Куш, Сабба, арабский мир, друиды кельтов — великие научные и технические (выраженные, в первую очередь, в архитектуре) достижения в прошлом, и почти что дикость сейчас. Т. е., сумма произведений Лавкрафта — это и наука, и магия, и божественность, и наверняка что-то покруче.
При жизни Лавкрафта его произведения не пользовались большой популярностью, однако уже после его смерти они оказали заметное влияние на формирование современной массовой культуры. Его творчество настолько уникально, что произведения Лавкрафта выделяются в отдельный поджанр — так называемые лавкрафтовские ужасы. Его специфический жизненный опыт привёл к тому, что он был сильно сконцентрирован на теме психологии, изучения реальности и ирреальности, их соотношения.
Но не только ужасами глубин и древностей полны произведения Лавкрафта — как честный писатель, он отражал, может и не везде осознанно, и ужасы общества, с которым постоянно соприкасался, со всеми его бесчисленными пороками, от воинствующей безграмотности и мёртвой хватки за уже мёртвые традиции до расизма и шовинизма всех видов. Но в то же время, он показывал и благородство людей, готовность вступить в схватку с самими богами, и, если потребуется, отдать собственную жизнь за людей, которые не только об этом не узнают, но и не особо оценят.
В молодости Лавкрафт пребывал в перманентном шуме оголтелой и агрессивной расистской риторики, с воспитанием, и, самое главное, образом жизни, в двадцать два года, мог пойти на поводу у мейнстрима вместо критического размышления. Склонность к "позе", а не к "позиции", неприязнь к нецивилизованности и очарование западной "цивилизованностью" — всё это так же проходило со временем если сравнить отдельные моменты его ранних и поздних работ. Например в "Лабиринтах Эрикса" 1936-го один из столпов сюжета именно идейное перерождение закоренелого расиста и шовиниста.
Лавкрафт был не хуже среднестатистического человека своего времени и продуктом своего окружения. С возрастом, с опытом, со знаниями, его взгляды претерпевали изменения, уходила страсть к общественному эпатажу, сменяясь творческим поиском.
Созданную Лавкрафтом бесконечно ужасную и невероятно стройную мета-вселенную невозможно за раз не то что понять — даже оценить. Бесконечная череда миров и пространств, рас и богов, кошмаров, и ещё больших кошмаров, огромных и малых тайн.
